Улан. Трилогия - Страница 58

- Вот как-то так, - сказал он тяжело дыша, - для всех такая подготовка не нужна, но абордажникам (здесь придворные стали многозначительно переглядываться - судя по всему, они "раскрыли" тайну, где все эти годы был князь), да пластунам.

- Экий ты шустрый! - Восторженно сказала чрезвычайно довольная императрица, - а то я когда увидела эти стенки из брёвен и кирпичей посреди зала - подумала было, что спятил князюшко. А тут вон как - абордажников да пластунов готовить предлагаешь!

Она стала частенько захаживать в зал, наблюдая за тренировками Грифича.

- Как тебя с сабелькой в руке, да в рубахе мокрой увижу, так сразу молодость вспоминаю, - с ностальгией в голосе обмолвилась она. Остальных зрителей по большей части удалось отвадить, просто закрывая двери.

- А что это ты делаешь? - раздался детский голос у двери. Таак... В голове у улана моментально щёлкнули соответствующие ролики - открыть двери без его приказа могли только в том случае, если на тренировку решила поглядеть сама императрица или кто-то из особо высокопоставленных вельмож - вроде Разумовских, Воронцовых или Шуваловых. Соответственно...

- Тренируюсь, ваше высочество.

- Аа, бабушка говорила про тебя. Ты князь Грифич, да? И зови меня Павлом - ты тоже высочество.

Сказав такое, ребёнок весело засмеялся, улыбнулся и попаданец. Нет - не ради лести, просто был он такой милый*** и непосредственный, что само как-то... Няньки вскоре забрали ребёнка, но через несколько дней он появился снова.

- Не докучает он тебе? - спросила как-то невзначай Государыня.

- Нет, матушка, ребёнок славный, воспитанный очень.

- Ну и добро, - довольно закивала та головой.

С этого разговора Павел стал частенько приходить к Грифичу и как выяснилось чуть позже - только в качестве поощрения за хорошую учёбу и поведение. Панин, его воспитатель, тоже частенько приходил к князю. Оказался он человеком бывалым и умным, но слишком увлечённым "Европейскими ценностями" - это попаданец подметил сразу. Тем не менее, они быстро стали приятелями, уважая друг-друга за знания и убеждения - и умение эти самые убеждения отстаивать.

К началу сентября всплыла та история с "Кукушкой" и серебром для "Бесов" - сами же поляки и проговорились. Именно поляки - на Владимира эта история произвела крайне гнетущее впечатление и он попросил бывших с ним офицеров и возчиков не распространяться. Слова не нарушил ни один...

Да и поляки, собственно говоря, не слишком-то горели желанием рассказывать о подобном, ведь так или иначе в истории были замешаны все присутствующие. Стрельбу по "кукушкам" они не считали чем-то предосудительным, но вот брошенное в снег серебро...

Историю поведал один из шляхтичей-слуг того помещика, обиженный им и ушедший на вольные хлеба - ну и проговорился. Сперва ему не поверили, но затем один из прихлебателей владельца "кукушатника" рассказал ту же саму историю по пьяной лавочке. Проверили...

Помещику пришлось несладко - многие объявили ему дружно "фи". Причём что характерно - поляки в большинстве своём только потому, что тот не изрубил после оскорбления гостей саблями на месте.

Снова в Петербурге пошли разговоры и князь увидел, что слуги во дворце и встреченные случайно крестьяне на улицах стали кланяться ему особенно глубоко.

- Сильно говорят? - спросил улан Тимоню.

- Да не так что бы очень..., - неопределённо повертел пальцами денщик, сидя рядышком на лавке в спортивном зале, - но есть разговоры. Почему-то начали баять, что ты к староверам хорошо относишься.

- Да я и не скрывал, - опешил попаданец.

- Вот! - поднял палец с грязной каймой под ногтём Тимоня, - а ты много таких в Расее встречал? Чтоб вельможа - и к народу хорошо относился, да к староверам?

Вопрос был из серии риторических, так что они опять надели шлемы и перчатки, отсалютовали друг-другу саблями и продолжили упражнения.

История с "кукушкой" закончилась весьма оригинально - известные люди стали слать ему письма с осуждениями (помещик имеет право распоряжаться собственным имуществом без оглядки на кого-либо) или с одобрением. Среди последних оказались личности достаточно оригинальные - Вольтер и Фридрих Великий...

Если Вольтер был известным вольнодумцем по нынешним временам, то вот солдафон Фридрих... Хотя, если учесть, что он уничтожил само понятие крепостничества в Пруссии (правда, заменив его военщиной буквально до абсурда) и выступал убеждённым его противником... Но всё равно странно. И кстати - переписка с Фридрихом велась исключительно на социальные, научные и культурные темы - политики и имущественных вопросов они по понятным причинам не касались.

После того, как "Атлетика" и "Рукопашный бой" разошлись достаточно широкими, по тому времени, тиражами, интерес они вызвали вполне однозначный - и не всегда желаемый. В частности - часть гвардейцев почему-то невзлюбила писателя и по странному совпадению (?) это была та часть, которая поддерживала Екатерину.

После истории с "кукушкой" стало совершенно очевидно, что несмотря на декларируемый нейтралитет, Грифич явно не принадлежит к сторонникам олигархической верхушки, требующей дальнейшего закрепощения народа "С целью отеческой заботы"****. Вряд ли она сама санкционировала это - скорее можно сказать, что кто-то из сторонников-вельмож подбросил деньжат гвардейцам.

Наиболее горластые крикуны договорились уже до того, что заслуги Рыцаря Моста сильно преувеличены - дескать, так сложились обстоятельства. Они бы справились не хуже... И что прискорбно - "родной" Семёновский полк тоже задело это поветрие.