Улан. Трилогия - Страница 46

- Нечего, - коротко бросил он сопровождающим, - сами же знаете, что сразу начнутся посетители ломиться, а князь ещё не настолько здоров, чтобы принимать гостей.

К посланнику Владимир отнёсся сперва достаточно настороженно, подозревая какие-то интриги. Однако через несколько дней убедился, что Кейзерлинг не собирается к нему лезть, а просто заботится о выздоровление. Наверняка были и интриги - дипломат всё-таки, но раз эти самые интриги идут на пользу по медицинским показателям - то и хрен с ними.

Вставать улан начал достаточно быстро - и первым же делом потребовал мыться:

- Воды мне нагреть, - коротко приказал он приставленной к нему сиделке.

- Но..., - попыталась что-то сказать она. Не получилось - взгляд у попаданца и раньше был тяжёлым, а уж после военной компанию... Сослуживцы сравнивали его с василиском.

Вместо слуг с горячей водой прибежал доктор, размахивающий руками:

- Вредно мыться! - Горячо убеждал он, - от этого поры открываются и человек становится беззащитен перед болезнями**.

Настроение спортсмена было скверным, скандальным, так что вскоре собравшиеся зрители (слуги и домочадцы Германа Карловича) стали свидетелем позора доктора - медицину попаданец знал намного лучше него и сумел доказать это так, что поняли даже люди некомпетентные.

Пристыженный доктор ушёл, ругаясь на венгерском (князь успел выучить его за время компании вполне прилично), а приказ Владимира выполнили - как и приказ о смене одежды и постельного белья. С того дня он взял своё выздоровление в собственные же руки - и дело пошло на лад. Выяснилось, что на лад оно могло пойти и раньше, но один из коллег медика устроил залихорадившему пациенту кровопускание. Вообще-то, оно было достаточно популярным методом лечения, но не для раненого же, который и без того потерял уйму крови...

Диета, прогулки по особняку, дневной сон, а чуть погодя - и лёгкая физкультура. На поправку улан шёл быстро - по местным меркам. Но всё равно - выйти из особняка самостоятельно он смог только через две недели после первого купания. Да и то - с тростью...

Точнее, выйти-то он мог и раньше - в коляске. Были, оказывается, уже прообразы инвалидных кресел. Хотелось на воздух - безумно, но не хотелось становиться этаким символом - "Раненым героем".

"Битва на мосту" оказалась, кстати, известна буквально всем.

- Да что ты удивляешься, князь, - с удовольствием просвещал его Кейзерлинг, - в одном бою уничтожить двадцать девять прусских кирасир одному человеку...

- Сильно, конечно, - пожал исхудавшими плечами улан, - но сам же знаешь, Герман (они перешли на имена по предложению самого посланника), за компанию бывали подвиги ничуть не худшие. Но такого... ажиотажа я не помню.

- Бывали, - согласился немец, - но какие? Пробраться в расположение противника и уничтожить запасы пороха. Полезно? Да безусловно, вот только обыватели, да и большинство военных любят, чтобы подвиги совершались при свете дня, а не так... По разбойничьи.

Князь скептически скривился, но промолчал - посланник европейскую публику знал лучше.

- Более значимым считается восхождение на крепостную стену или в пролом - первым, разумеется. Ну или лихая кавалерийская атака, переломившая битву. Твой же случай - просто апофеоз героизма. Суди сам: в одиночку накрошил целую кучу врагов, в одиночку же остановил целый кирасирский полк - и помимо полка ещё и весь отряд Евгения Вюртембергского задержал, обоз спас. В общем - успех Берлинской операции сильно от тебя зависел. Герой?

- Герой, - охотно согласился экстремал - он вообще не страдал ложной скромностью.

Ну и наконец, - подмигнул ему хозяин дома, - ты ж настоящий персонаж рыцарской легенды! В одиночку, на отряд могучего врага, да на белом коне... Мало того - ты ещё и последний представитель знатнейшего рода, князь, принц***... И если герцогские титулы можно и оспорить, то титулы князя и принца - нет.

- Охх! - Выдохнул Владимир, - это ж за мной сейчас охота начнётся - каждая романтичная дура замуж захочет..., - тут он замолк, сморщившись, как от зубной боли. Ну да - у славы есть не только приятные стороны.

"Дуры" были и раньше, но немного - княжеский титул был таким... не до конца подтверждённым, что ли. Ну а после той самой битвы уже не только в камерной беседе или приказе по армии - именовать его стали вполне официально. Сперва Мария-Терезия как пример героизма, затем французы, саксонцы, русская императрица.

Вообще, подвиг его оказался выгоден с политической точки зрения буквально все союзникам. Русские в очередной раз доказали всему миру, что кавалерия у них как минимум не хуже Прусской, считавшейся на тот момент самой-самой, да смотрите - какими героями можете стать на нашей службе! Австрия и Франция - чтобы тыкнуть носом зарвавшихся пруссаков и показать, что их армия не так уж страшна.

Более того - выгодна эта история оказалась даже англичанам... Они уже достигли своих целей в войне - отвоевали колонии, ну и решили, что это будет замечательным поводом сказать "фи" и начать рассказывать вечные английские истории о том, что все победы союзников были благодаря им, англичанам. А стоило только отойти в сторонку - так сами видите...

В конце-концов, даже Фридрих, поскрипев зубами и разжаловав командира тех злополучных кирасиров, предпочёл сделать хорошую мину при плохой игре. Ну и объявил, что Грейфы всегда были прекрасными воинами, начав упирать на княжескую кровь и прочее.

Далее подключились обыватели и из попаданца начали лепить Рыцаря Без Страха И Упрёка. Честно говоря... Владимир был не против, но скажем так - в меру. А то некоторые явно увлеклись и начали выпекать какие-то слезливые истории, где он был представлен крайне романтическим (педерастическим по мнению самого улана) героем, дающим налево и направо возвышенные обеты, рыдающим над загубленными птичками и хранящим девственность (чего!?) ради Той Самой.