Улан. Трилогия - Страница 251

251

Над полем боя поднялся дикий крик, заглушивший пушечные выстрелы. Из порохового дыма начали выбегать вражеские солдаты с ружьями наперевес, но совершенно деморализованные, практически все поодиночке. Их с лёгкостью отстреливали венедские егеря и специально взятые отборные стрелки из ополченцев-охотников. Для страховки к каждому стрелку был приставлен либо спешенные кавалерист с обнажённой саблей, либо мастер фланкирования, не способный к столь точной стрельбе.

Бешеная стрельба продолжалась более пяти минут и не меньше десятка старых пушек разорвало, убив и покалечив орудийную прислугу. Наконец, враги увидели возможность бежать - назад, наступая на трупы. И побежали... Кавалерия, правда, сделала несколько попыток прорваться сквозь померанский строй, но не слишком удачных. Они изначально были главными мишенями, так что удальцов осталось немного, да и те в большинстве своём были ранены. Так что и они двинулись назад, под пулями, ядрами и картечью.

Французов осталось немного, чуть меньше десяти тысяч, когда они вырвались из огневого мешка. Немного подождав, Рюген громко сказал:

- Недорубленный лес вырастает. По коням!

Задача предстояла не самая приятная и благородная - догонять и рубить бегущих клинками - пленные ему не нужны. Но именно поэтому требовался личный пример. Поэтому с невозмутимым лицом герцог вскочил на коня и сказал бледному Святославу негромко:

- Тебе-то как раз необязательно.

- Нет, надо...

Дальше была кровавая работа - кавалерия и пехота старательно уничтожала бегущих. Правда, не трогали тех, кто ложился...

Французов уцелело около трёх тысяч и почти все они были ранены, причём добрая половина - тяжело. Сын спешился и стоял теперь, держась за стремя, его откровенно мутило. Даже для бойца, прошедшего ожесточённейшие схватки на Узедоме, это было слишком...

- Ты как?

- Нормально, отец..., - вяло отозвался Святослав, - отойду. Это так...

Подойдя со свитой к немногочисленным пленным офицерам, Грифич внимательно оглядел их - совершенно недружелюбно, хотя воинский этикет восемнадцатого века был достаточно куртуазным.

- Французы лишние на этой войне, - громко и отчётливо сказал он на французском, - Посылку следующего отряда буду воспринимать как объявление войны - и Франция заполыхает.

Может быть, слова сказаны зря, но в Европе привыкли к трескучим фразам и угрозам. Говорят и куда более... Опасается ли он Францию? Да, но не слишком - сейчас она плотно завязла в колониальных войнах и в ближайшие годы просто не сможет выделить серьёзных сил. Пятьдесят-сто тысяч - безусловно, но не более. Переварит.

После - работа по сбору трофеев и похоронам. Возможно... Да даже наверняка Фридрих уже знает о нападении на союзников - впереди основного отряда рысил десяток улан и они наверняка на подходе к пруссакам. Вот только выдвинется ли Старый Фриц на помощь? Ой, вряд ли... Разделять войско на части Рюген давно его отучил.

Трофеи, увы, не слишком богаты - как выяснилось, немалая часть французского обоза ехала с пруссаками. Ну да ладно - одних только ружей... Похороны самое неприятное, но копать никто не собирается - неподалёку расположен неглубокий, но узкий овраг, в котором протекает ручей. Солдат без лишних церемоний стаскивают туда на телегах. Заартачившимся было некоторым пленным...

- Это неправильно, хоронить их как скот!

Кричавший был готов к смерти и вышел вперед. Пожилой офицер, призванный на действительную из резерва, устало объяснил ему:

- Как скот - это оставить их здесь на солнце. Мы не будет копать могилы вашим товарищам на виду у вражеского лагеря. У вас на это не хватит сил - много раненых, а пруссаки если и помогут с похоронами, то сделают точно так же, только через пару дней. Крикун замолк и больше французы не возмущались.

И снова - маленькая, подлая военная хитрость, привычная, но не афишируемая в Европе. Овраг с ручьём, в который стаскивали трупы, впадает в речку, из которой и пьют прусские солдаты...

' - Мене, текел, фарес'* - буквальный перевод 'Исчислил, взвешен, разделено'. Библейский же, с полным толкованием знаменитой фразы звучит как 'мене - исчислил Бог царство твоё и положил конец ему; текел - ты взвешен и найден очень лёгким; фарес - разделено царство твоё и отдано мидянам и персам'.

Глава девятая

В основной лагерь Померанский с солдатами вошёл ужё ночью, с большой помпой. Не то чтобы хотелось... Но продемонстрировать стоявшему в полутора верстах неприятелю свою победу было нужно. Ну и поднять настроение своим войскам. Да и откровенно говоря, когда почти тридцать тысяч взбудораженных боем людей входят в лагерь, спать вряд ли кому удастся. Так что с утра воины зевали, но настроение было хорошим. А что - французов уже разгромили, да как! Пруссаки... Пусть их намного больше, ну и что? Размажем и их! Немаловажным обстоятельством было то, что укрепления венедов давно были готовы и пусть солдаты не выспались, но командиры не мешали им вздремнуть днём.

Решат пруссаки пойти в атаку... Что маловероятно - нужно разобрать обоз, да подготовить как следует лагерь к возможной контратаке, да отдохнуть после маршей - когда половину войска составляют новобранцы, это особенно важно.

- Когда они действовать начнут? - Задал вопрос Богуслав.

- Да думаю, не раньше чем через пару дней.

- Я про пластунов.

- Сегодня ночью должны.

С пластунами была отдельная история: вычислив приблизительно, где пруссакам будет удобно встать, сапёры подготовили несколько десятков капитальных схронов. Судя по отсутствию шума у противника, их пока не обнаружили... Ну и засели в них пластуны и егеря, хорошо знающие прусский диалект немецкого* и разумеется - обычаи. В условленный срок они должны будут повредить порох. Будь это война с турками, пластуны перерезали бы глотки знатным беям, но в междуусобных стычках европейцев нельзя, могут возмутиться соседи - вплоть до объявления войны.

251